Сид Рот
Будучи молодым человеком, выросшим в традиционной еврейской семье, я никогда не задавался вопросом: «Что представляет собой еврей?» Я был евреем, и этим было все сказано. Сомнения в том, существует ли Бог, не мешали мне оставаться евреем. Я посещал синагогу только лишь потому, что так надо было, но я оставался евреем. Я считал, что Тора была создана человеком, питал абсолютное безразличие к Израилю, я бросил жену и семью, был прелюбодеем, участвовал в движении Нового Века, что было особо предосудительным по еврейским законам, и все равно я оставался евреем.
Но когда я порвал с Новым веком, вернулся к жене и дочери, стал убежденным сионистом и начал посещать субботние богослужения (шабат), потому что хотел быть угодным пред Богом и жить в согласии с Его Словом, многие из моих соплеменников упрекнули меня в том, что я перестал быть евреем!
По сути вопрос сводится не просто к тому «Что представляет собой еврей?», а «Каков истинный еврей?» Слово «иудей» происходит от древнееврейского имени Ехуда (Иуда), что означает «хвалящий Бога». Как же я, ортодоксальный еврей, мог считаться хвалящим Бога, когда Ему не было места в моей жизни? Безусловно, мое поведение не могло считаться «хвалой» Богу.
Моисей был истинным евреем, хвалящим Бога. Он испытывал благоговейный страх пред Всемогущим. Он обращался к Господу, и Господь отвечал ему. Он молился, и свершались чудеса.
Теперь, будучи мессианским евреем, я поддерживаю с Богом аналогичные отношения.
Когда умерла моя мать, отец задал мне всего один вопрос: собираюсь ли я ежедневно, на протяжении одиннадцати месяцев, читать в синагоге молитвы (каддиш) за упокой матери? Отец преследовал скрытую цель. Он считал, что если я буду молиться за мать, то не оставлю и его без молитв после того, как он умрет. На том зиждилась его вера, что каким-то образом эти молитвы станут его пропуском на небеса, дающим право избежать всяческих задержек или наказания. В то же время отец знал, что я не приемлю такие молитвы. Видите ли, моя мать стала еврейкой, верующей в Иисуса. И даже если бы этого не произошло, решение о рае или аде должно приниматься перед смертью.
Какое-то мгновение я думал о таких временных обязательствах. Я подумал о терпении, необходимом, чтобы выдержать все эти обряды и молитвы на языке, которого я не понимаю. Я представил негативное отношение к себе тех верующих в синагоге, кто знал о моей твердой вере в Иисуса. Но не успели эти мысли овладеть мною, как я уже дал согласие отцу.
После одного из богослужений я разговорился с человеком, читавшим Тору. Отрывок из Торы, выбранный для чтения в тот день, был о еврейском народе, перешедшим через Красное море так, как будто оно было сушей. Когда я обсуждал этот эпизод с моим другом, он с большим сомнением посмотрел на меня и спросил: «Ты ведь на самом деле не веришь всем этим байкам, не так ли?»
В ответ, взглянув на него совершенно ошеломленно, я спросил: «А ты разве нет? Что же ты здесь делаешь?»
Одно дело, когда еврей-мирянин не верит в откровение Торы. Но когда еврейский духовный пастырь оказывается неверующим, это меня обескураживает. И когда он поведал мне, что не верит ни в Бога, ни в загробную жизнь, я поинтересовался, почему он вообще посещает синагогу. Он ответил так: «Потому что здесь мои друзья. Потому что мне нравятся традиции моих отцов. Кроме всего, это дает мне возможность как-то занять время». Я всегда считал, что старики, молившиеся каждый день в миньяне (молитвенное собрание десяти и более евреев), были наиболее святыми евреями (цадиками) в синагоге. Но вдруг обнаружил, что многие евреи, с которыми я молился, рассуждали так же, как и мой друг.
Отец глубоко ценил мои ежедневные посещения синагоги и молитвы. И так как я какое-то время не упоминал имя Иисуса, то однажды он спросил: «Ты по-прежнему в Него веришь?» Я ждал наступления времени, отмеренного Богом. Ведь, когда бы я ни упоминал имя Иисуса, отец начинал сердиться. Я ответил, что по-прежнему верю в Иисуса и что Он — та самая причина, по которой я посещаю синагогу. Я сказал отцу, что не считаю молитвы столь необходимыми для спасения мамы, так как она уже на небесах. Эти слова рассердили отца, и он быстро сменил тему разговора.
Однажды он завел разговор, как прихожане в синагоге рассказывали ему, что их сыновья не настолько уж верующие, чтобы посещать синагогу ежедневно. Отец при этом добавил: «Ты замечательный сын. Ты прямо золото. Но надо ли тебе верить в Него?»
В Талмуде сказано, что если голос с небес вещает противоположное утверждению большинства раввинов, то не следует слушать этот голос. Истинный еврей говорит, что если в Торе высказываются мысли, противоположные мнению большинства раввинов, то следует придерживаться толкования Торы.
Моя мама, моя жена, дочь и ее семья, моя сестра и ее муж — и, даже мой отец! — все верят в Иешуа. Пусть Бог сделает так, чтобы в скором времени весь Израиль состоял из истинных евреев.