По дороге в аэропорт мы с Этель разрабатывали свою стратегию.
— Нужно действовать очень спокойно, — сказал я. — Джуди, наверное, уже пришла в себя.
— А что если она еще больше убедилась в своей правоте? — спросила жена.
— Тогда придется использовать логику и мышление. Она поймет, что неправа. Нам нужно успокоиться и вести себя так, будто ничего серьезного не произошло.
Самолет опоздал. Пока мы ждали, я выкурил, наверное, полпачки сигарет. Когда Джуди проходила сквозь двери выхода, то, взглянув на нее, я не мог поверить своим глазам: у нее было очень живое лицо, как всегда, подтянута, и во всем ее облике ощущалась какая-то жизненная сила, которой я прежде не замечал. Она встретила нас с такой теплотой, что у меня выступили слезы. Я не хотел, чтобы по моему лицу она догадалась о моих чувствах, и потому отвернулся в сторону, чтобы взять ее багаж.
Все сорок минут по дороге домой мы вели непринужденный разговор, но когда приехали и сели все вместе в комнате, то в нашей беседе эта неловкая напряженность все же проявилась. Наконец я затронул больной вопрос.
— Да-а-а, Джуди... Думаю, нам надо поговорить. Хотелось бы узнать, что же с тобой происходит. Ты не хочешь нам обо всем рассказать?
— Ну конечно же, папа.
Как только она произнесла эти слова, из своей комнаты показалась Энн и присоединилась к нашему разговору. Я вдруг увидел насколько разными по характеру были две мои дочери.
Джуди, сидела на софе и разговаривала с какой-то нервной выразительностью: ее большие светло-карие глаза светились живостью, и для того, чтобы придать больше значимости словам, она постоянно жестикулировала. Энн же молча сидела на диване, уютно подогнув под себя ноги. Ее глаза смотрели строго-осуждающе, а покрытое бледностью лицо как бы застыло. Она на все среагировала гораздо острее, чем мы с Этель, вероятно потому, что почувствовала себя вдруг какой-то одинокой и покинутой. Ведь сестры были очень близки между собой. Мысль о том, что из-за всего этого между ними может произойти отчуждение, причиняла мне внутреннюю душевную боль. Джуди должна понимать, какой удар она наносит всей семье!
Этель сидела на софе рядом с Джуди. Ее лицо выражало смешанные эмоции: любовь и материнскую заботу, укор и смятение.
Избегая прямой конфронтации, я попросил Джуди рассказать нам в деталях о том, что же произошло.
— То, что я сидела в своей комнате совсем одна, дало мне возможность думать, по-настоящему думать, впервые за всю свою жизнь, — начала она.
— Я поняла, что многое в себе мне не нравилось. Не считая вас, все в моей жизни было совершенно бессмысленно. Все те ребята, с кем я была знакома, сбились с пути каждый по-своему. Впервые за всю свою жизнь я почувствовала необходимость разобраться в себе самой и в других, — на этом она остановилась.
Я нервно потянулся за сигаретой.
— Поэтом у я и пошла работать на «горячую линию», — продолжала она.
— Да-а-а... интересно!
— Организация называется «Проектный центр». Это специальный центр по предотвращению кризисных ситуаций. По телефону звонят люди со всякого рода вопросами и нуждами, а мы все стараемся им помочь.
— Это что, христианская организация?
— Нет. Она просто сама по себе. Там имеется машина скорой помощи, небольшой оплачиваемый штат сотрудников, несколько волонтеров.
— Ну а что же делала там ты?
— Я сидела на телефоне. Отвечала на вопросы, когда могла. А если не могла, то посылала к тем, кто мог. Как-то раз я работала в ночную смену, и вдруг позвонил Ронни...
— Какой Ронни? — спросила жена.
— До того, как он позвонил, мы с ним знакомы не были. Когда я взяла трубку, он назвался, сказал, что ветеран вьетнамской войны и что ему не хочется жить. При этом добавил, что только что проглотил 52 таблетки снотворного.
— Что же ты сделала? — спросил ее я.
— Я, можно сказать, запаниковала. Спросила у него адрес и сказала, что мы пошлем скорую помощь, чтобы отвезти его в больницу. Сначала он не соглашался дать адрес, но после моих настоятельных просьб в конце концов уступил. И тут я сделала нечто такое, что противоречило всем установленным правилам.
— Что же именно?
— Поскольку ни водителя, ни машины под рукой не оказалось, то я убедила одного дежурного парня поехать на его машине, чтобы отвезти Ронни в больницу.
— Что ж тут такого?
— Дело в том, что только квалифицированный медицинский персонал может заниматься подобными случаями. Если бы мы посадили его в машину, а он бы по дороге умер, то отвечали бы мы.
— Разумно.
— И да, и нет. Если бы подождали, пока приедет скорая, было бы слишком поздно. Мы и так еле довезли его до больницы. Его с трудом спасли.
Выказывая свое нетерпение, я откашлялся.
— Да, но в разговоре со мной ты говорила о Ронни и его брате Чарльзе. Какое они имеют к тебе отношение?
— Просто друзья. Но прежде чем я стану говорить о Чарльзе, я хочу рассказать вам о Дике.
Я видел, как у нее на глаза навернулись слезы, так как напряженность всей ситуации наконец давала о себе знать. Я решил, по возможности, не перебивать ее. Пусть сама все расскажет. Она опять стала говорить о своих отношениях с Диком, с которым работала вместе и который выказал такую особую «любовь» к евреям, что даже дал почитать Джуди Библию!
— Он действительно любит читать Библию и часто приходил ко мне, когда вычитывал что-нибудь интересное и потом советовал прочитать и мне. Я записывала это место в Библии, и когда приходила домой, читала его. Однако я не разделяла его восторгов. Это непонимание вызывало во мне раздражение. Все же я продолжала читать, пытаясь понять.
Когда Джуди опять заговорила о Ронни, она повернулась вдруг к Энн:
— Ты помнишь, как-то вечером я разговаривала с Ронни? Ты приехала ко мне в гости в Бостон и сидела со мной у меня на работе, пока я отвечала на звонки. Ты еще взяла трубку и разговаривала с ним, пока за ним поехали. Помнишь?
Энн кивнула головой, но ничего не сказала.
— Так вот, Ронни спасли, и потом он все время спрашивал меня по телефону и просил, чтобы я его навестила. Я пару раз была у него в больнице, однако вызвать его доверие мне не удавалось. У нас не было ничего общего. Я говорила ему о любви, а он мне — о ненависти. Будто мы были из совершенно разных миров.
По мере того, как она рассказывала об этом, на ее лице появилось сострадание.
— Мне так его жалко. Он совсем запутался. Ему необходима была помощь, но я оказать ее не могла. Затем его выписали из больницы. Через несколько недель он опять наглотался таблеток, и его опять привезли в больницу. Когда я об этом узнала, то поехала к Дику и попросила его помолиться за Ронни. Но Дик вдруг сделал нечто странное.
— Что же он сделал? — поинтересовалась Этель.
— Он отвел меня в сторону, посмотрел на меня каким-то строгим отеческим взглядом и сказал: «А ты сама-то?» Я не поняла, что он имел в виду и высказала ему это. Тогда Дик достал Библию и прочитал то место, где, в частности, говорится о том, что, мол, зачем видите соломинку в глазу у брата, а не видите в своем глазу бревна? Я, как всегда, ничего не поняла, что именно он имел в виду. Он объяснил, что я слишком поглощена заботами о Ронни и совсем не думаю о себе.
— Что он этим хотел сказать?
— Он сказал, что я была слишком занята тем, чтобы помогать другим и совершенно забыла о своих нуждах. Он сказал, что именно мне и нужно помолиться самой о Ронни, но сначала мне нужно было бы попытаться найти Бога для себя. Все это он мне сказал очень в мягкой форме, тем не менее это заставило меня задуматься. Весь следующий день я провела в своей комнате одна. Кое-что почитала из Библии. Думала о Боге. Наконец, я попыталась поговорить с Богом. А потом вдруг заплакала.
На этом месте голос Джуди изменился. Слезы застилали ей глаза, несмотря на то, что она старалась взять себя в руки. Этель было потянулась к Джуди рукой, но, как я заметил, тут же ее одернула.
Что же здесь такое происходит?! — недоумевал я. Джуди продолжала:
— Я не могла остановиться и все время плакала — часами. Такого со мной еще не бывало. Слезы катились градом, и я продолжала просить у Бога помощи. Я попросила Его явить Себя мне и показать мне правду. Я была расстроена и находилась в большом смятении. В душе я начинала верить кое-каким местам в Библии, которые либо прочитала сама, либо мне рассказывал о них Дик, где говорилось о Мессии. Однако в голове упорно продолжала стучать мысль «Это невозможно! Ты не можешь поверить во все это! Ты еврейка. Ты не можешь верить в Христа». Проплакав несколько часов, я, наконец, заснула.
Когда Джуди оправилась от эмоций, она продолжала:
— На следующий день я точно знала, что со мной что-то произошло, однако, что именно я понять не могла. Я была в каком-то оцепенении. От слез глаза сделались совершенно красными. Вы ведь знаете, со мной это бывает иногда. Все же я должна была взять себя в руки. Мне предстояло встретиться с Чарльзом.
— Это брат Ронни?
— Совершенно верно. Я случайно встретилась с Чарльзом у Ронни в больнице. Он только что вышел из тюрьмы, отсидев большой срок, и я его побаивалась. Он огромного роста, с разрисованными татуировкой руками. Мне даже взбрела в голову мысль, что наверное он член мафии или что-то в этом роде, и наверное именно он и втянет Ронни в какую-нибудь историю. Итак, Чарльз однажды мне позвонил по «горячей линии» и попросил помочь устроить Ронни в один из военных госпиталей в Бедфорде, штате Массачусетс. Там была очень хорошая реабилитационная программа для наркоманов. Он попросил меня поехать с ним туда и поговорить с администратором больницы.
— Ты, конечно, этого не сделала, правда?
— Конечно же, мне не хотелось с ним ехать. Я было приготовилась сказать «нет», как вдруг услышала, что говорю «да». Мы договорились встретиться через несколько дней.
Видя, что мы неодобрительно качаем головами, Джуди только рассмеялась и сказала:
— Я знаю, вы скажете, что я потеряла рассудок, но я вам хочу рассказать, что произошло. Он попросил меня встретиться с ним в доме его матери. Я встретила ее как-то раз в больнице. Как только я туда приехала, Чарльз повел меня к своей машине. Весьма неохотно я села на переднее сиденье как можно ближе к дверце. Когда мы ехали на машине в госпиталь, то прямо у лобового стекла лежало нечто такое, что меня удивило — книжка в черной обложке. Это была Библия.
Я сидел и только смотрел на свою дочь с полным негодованием. Почему она забыла все то, чему я ее когда-то учил по поводу подобных ситуаций?
— Я спросила Чарльза, была ли это Библия, и он ответил положительно, — продолжала Джуди.
— Вдруг произошло что-то весьма необычное. Я вдруг почувствовала, что с ним я могла ничего не бояться. Мне было спокойно, и мы разговорились. Поскольку я сама начала разговор о Библии, то стал говорить о ней и он. Неожиданно для себя я задала ему вопрос, задавать который мне и в голову не приходило. Я сказала ему, что один мой друг говорил мне, что даже несмотря на то, что я еврейка, я все равно могу верить в Иисуса Христа. Я спросила его, правда ли это. Он ответил, что Иисус был евреем и что многие тысячи евреев, как мужчин, так и женщин, верили в Него, когда Он жил на земле. Затем Чарльз рассказал мне, как Иисус вошел в его жизнь, когда он сидел в одиночной камере. Удивительная история. Его посадили в одиночку, потому что он весь был исполнен злобы и справиться с ним было просто невозможно. Но однажды, когда он сидел в такой камере, ему удалось получить Библию, которую он заказал через передвижной книжный магазин, и стал читать ее. Это изменило его жизнь. Из тюрьмы он вышел новым человеком, исполненным любви к людям. Даже семейную жизнь удалось наладить.
Слушать еще что-либо о Чарльзе у меня не было никакого желания.
— А как же насчет Ронни? — поинтересовался я.
— В госпитале мы поговорили с администратором, и нам удалось записать Ронни в программу. По дороге домой Чарльз сказал, что лучшее, что можно было сделать для Ронни — это молиться за него. Позже, когда я подошла к своей машине, Чарльз пригласил меня пойти с ним и с его женой в общину в следующее воскресенье. Я поблагодарила его, но отказалась. Вот уж это мне было действительно ни к чему. В последующие недели Чарльз мне звонил через каждые несколько дней и рассказывал, как были дела у Ронни. Однажды он позвонил как всегда и опять пригласил меня пойти с ними в общину. Может, это было простое любопытство, но я согласилась. Все было совершенно другим, непохожим на то, что видишь в синагоге. Но люди мне понравились. Они были настолько приветливы, настолько гостеприимны. Они так и светились радостью. А в конце служения пастор пригласил всех, кто хочет получить спасение, пройти вперед.
— Чтобы стать христианами, — пояснил я. — Они хотят сделать из тебя христианку, чтобы ты перестала быть еврейкой!
— Ничего подобного, папа. Они объясняют это совершенно подругому. Они говорят, что я все равно буду с Богом Авраама, Исаака и Иакова. Буду с Богом моих предков.
— А, вот как они орудуют! — воскликнула Этель.
— Ну и сколько же раз ты была в общине? — спросил я Джуди.
— Три раза, — ответила она. — Первые два раза я просто наблюдала за людьми и служением, пытаясь во всем разобраться. На меня никто не оказывал никакого давления. Меня просто приняли. Отношение людей было искренним. Когда я вернулась домой, то открыла Библию и стала думать над тем, что в ней говорилось. Решение о том, как относиться к Иисусу Христу я приняла вечером в субботу. После этого мне уже не терпелось пойти поскорее в общину. Я даже не слушала проповедь пастора. Единственное, о чем я думала — это то, что как только он спросит, кто хочет принять Христа в качестве Господа, я подниму руку. Так именно все и произошло. Потом пастор пригласил меня подойти к нему, чтобы помолиться вместе.
Последовало неприятно долгое молчание, поскольку каждый из нас старался понять смысл и значение всего услышанного.
— Да, но ведь ты еврейка, Джуди! — спокойно возразил я ей. — Евреи просто не принимают Христа. Как же можно оставаться евреем и верить в Христа? Это невозможно!
— Ты абсолютно неправ! Ты удивишься, сколько евреев верит в Христа!
— Чушь!
Джуди обвела взглядом всех присутствующих и только увидела разочарование у них в глазах. Тяжело вздохнув, она сказала:
— Папа, единственное, что тебе нужно сделать — это самому во всем убедиться. Тебе не обязательно верить в то, во что верю я, но ведь ты умный человек. Почитай Библию сам и убедись, правда все это или нет. Всем вам нужно это сделать. Ведь в Библии либо все правда, либо все ложь. Если Он не Мессия, вы сами в этом разберетесь. А если же да, то вы тоже это поймете. Но попробуйте просто почитать Библию самостоятельно, а потом придите к своему собственному заключению.
На этом наш разговор окончился, и мы пошли спать. Этель казалась какой-то одеревенелой и только молча качала головой. Выключив свет, я попытался заснуть, но сон не шел, и мы оба только ворочались в постели.
— Что же нам теперь делать? — наконец, спросила Этель.
— Думаю, что попробую сделать, как советует Джуди.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, она хочет, чтобы я прочитал Библию. Хорошо! Вот это я и сделаю! А когда прочитаю, то докажу ей, что она заблуждается. Могу поспорить, что именно этого она и хочет от меня.
— Ну не знаю! — вздохнула Этель. — Что-то уж больно она самоуверенна!
— Это все только внешне!
На какое-то время мы замолчали.
— Стэн...
— Что, дорогая?
— По-моему, Джуди очень хорошо выглядит, а?
— Да...
— Как ты думаешь, может эта радость и этот внутренний пыл, потому что в ней появилась новая вера?
— Да кто его знает! — раздраженно ответил я. — Она кажется счастливой, потому что у нее появились новые друзья. Но это скоро пройдет. Она прежде всего еврейка, а это меняет все. Все это «счастье» среди христиан скоро пройдет!
— Наверное, ты прав!
Я знал, что я прав. Скорее бы начать читать Библию, чтобы всем это доказать!