В то утро Лиллиан затронула во мне что-то глубоко интимное. Меня так и распирало от наплыва рождающихся мыслей. Всю оставшуюся половину дня я никак не мог сосредоточиться на речах выступавших из-за поднимавшегося во мне внутреннего смятения. Необходимо было собраться с мыслями.
На следующий день, второго июля, тысяча девятьсот семьдесят пятого года, изменений практически не произошло. Я не переставал все обдумывать, и от напряжения у меня в голове все перепуталось. Было жарко.
В комнате кроме меня был еще один мужчина из Бет Мессия, приехавший на конференцию. Кондиционера в комнате не было, и казалось, что на улице градусов 95, а внутри меня — градусов сто с лишним. Сон никак не шел. Я будто в агонии ворочался в постели.
Помню, как около полуночи я прошептал моему соседу по комнате:
— Арт, сделай одолжение, помолись за меня, пожалуйста! Насколько мне помнится, я впервые в жизни попросил кого-то помолиться за меня.
Арт прочел довольно простую молитву о том, чтобы Бог дал мне мир души и разрешил мой внутренний конфликт.
Я поблагодарил Арта, и единственное, что я помнил на следующее утро это то, что было семь утра и что я проснулся. Встав, я вышел на цыпочках из комнаты, чтобы не разбудить Арта, и отправился в столовую на завтрак. Там я сел за стол с теми же самыми людьми, с которыми всегда садился обедать. Как обычно, один из них молился перед едой — я же просто молча сидел, опустив голову. Но в то утро все было необычным.
— Стэн, не могли бы вы перед едой за всех помолиться?
Я испуганно обвел присутствующих взглядом. Столовая начинала наполняться посетителями, и гул голосов усиливался. Сам я не особо относился к числу молящихся, но все же попытался что-то сказать.
— Слава Тебе, Господи, Боже наш, Царь Вселенной. Благодарю Тебя за предоставленную возможность молиться с другими, а также за дух дружбы за этим столом. Благодарю Тебя за все то, чему Ты нас научил на этой конвенции. Прошу Тебя благословить еду, и прошу я этого во имя Иисуса Христа, Мессии.
Какую-то секунду я просто сидел в ошеломлении. Только подумать: ведь я только что помолился во имя Иисуса Христа, Мессии! Я даже ничего подобного и не планировал! Слова исходили от самого сердца сами по себе.
Другие тоже могли этого не заметить, но они заметили. Всем было известно о моей внутренней борьбе. На их лицах был написан полный восторг.
— Стэн, да вы стали верующим! Слава Тебе, Господи! они встали и по очереди стали обнимать меня. Некоторые от радости даже всплакнули.
И тут я тоже расплакался от переполнивших меня чувств.
Решение было принято, еще когда я с Лиллиан сидел на скамейке, подыскивая ответ на её вопрос. На какое-то время я даже почувствовал, как вся моя жизнь прошла у меня перед глазами. Кто же является моим Богом? Ведь все в моей жизни для меня было важно, кроме Бога...
Пытаясь найти правильный ответ на вопрос Лиллиан, я сказал себе: Без всякого сомнения Я верю в Бога моих предков — Бога Авраама, Исаака и Иакова. Я верю в то, что Библия — богодухновенна, и что Иисус Христос и есть Мессия.
Ну-ка повтори во что ты поверил, Стэн?
Казалось, этот вопрос родился во мне самом и был обращен ко мне именно тогда, когда я сидел на каменной скамейке. Какая-то частичка меня, как бы захваченная врасплох, хотела ретироваться. Другая же часть подталкивала все мое существо, заставляя повторять: Я верю, что Иисус Христос — Мессия.
Лиллиан, в тот жаркий летний день 1975 года, когда ты мне задавала все эти вопросы, я внутренне боролся с самим собой. С тех самых пор я до сих пор пытаюсь понять, каким образом тебе удалось выбрать нужное время, место и подобрать своевременные вопросы... Хотя ты ничего специально и не подбирала...
После всех объятий и улыбок за столом и после того, как я вытер слезы, навернувшиеся на глаза от переполнявших меня чувств, я понял, что несмотря на долгие недели, потраченные на поиски правды, эта правда стоила того. Сила ее была огромнее силы страха. С меня свалился огромный душевный груз. В глубине сердца рождалась песня, радость, которую я никогда в жизни еще не испытал, и я упивался этой радостью.
Где-то около полудня я опять подумал о Этель. Нужно бы сказать ей о своем решении! Вдруг, неожиданно, меня пронзило чувство вины... Я помчался к телефону.
Остановившись перед телефоном, я стал обдумывать, что я ей скажу и как именно все представлю. Чем больше я готовился к разговору, тем тяжелее становилось на душе. Как воспримет это Этель? Может, она почувствует, что я ее предал так же, как и Джуди? А Энн? Теперь она отвернется и от меня! Неужели наша семья разделится надвое? Я обливался холодным потом...
Когда Этель взяла трубку, я начисто забыл о заранее спланированном диалоге. Все, что я выпалил было:
— Этель, это я! Кончено! Решение принято! Иисус и есть Мессия!
Пока я переводил дух, на момент воцарилось молчание. Затем ровным голосом Этель ответила:
— Слава Богу! Теперь мы одно целое! Мы ждали только тебя!..